Сокровища Валькирии. Звёздные раны - Страница 64

По законам Ломоносова и Ангела ничто не появлялось из ничего и ничто не исчезало бесследно…

— Скажи мне открытым текстом: что ты от меня хочешь? — спросил Зимогор. — Если бы мне не рассадили голову, с удовольствием бы поговорил. Но сейчас у меня мозги жидкие и хлюпают в черепной коробке.

Это на него подействовало. Мамонт сел в изголовье, скрестил на груди руки, как Наполеон.

— Что бы ни замышлялось в вашем ведомстве, — проговорил он с налётом надменности, — какими бы благородными идеями ни руководствовались кощеи, в любом случае я не позволю превращать Манораю в грязную свалку. Это последний чистый, нетронутый уголок в Горном Алтае.

— Чистый? Нетронутый? — изумился Олег — Самая грязная зона на всём Горном Алтае. Как в Байконуре запуск, так все отработанные ступени на вашу Манораю падают, с остатками топлива.

— Верно, падали. И это естественно при такой траектории запуска, — со знанием дела заявил Мамонт. — Тем более Манорая — метеоритный кратер. Должно быть, это тебе известно.

Ничего подобного Зимогору тогда не было известно: рынок да и сам заказчик не требовали предварительного изучения места работ. Экспедиции платили деньги за бурение скважины, а конкретнее — за керн, извлечённый из неё.

— Разумеется, известно, — подтвердил однако же он. — Но это не меняет дела…

— Не спеши, Зимогор, — ухмыльнулся этот странный чиновник. — Грязь от химии — не самая страшная грязь, и природа сама от неё очистится. Для Манораи опаснее всего люди, её населяющие.

— Но там же никого нет! Вывезли всех ещё при Советской власти!

— Вывезли-то как раз чистых людей, а вот кем теперь заселят?

— Да кто же туда поедет? Под химические бомбы…

— Ступени падать не будут, — уверенно заявил Мамонт. — Три месяца назад их предупредили: ещё одна труба свалится с неба — закроем Байконур.

Олег в другой раз бы расхохотался после такого заявления, но сейчас даже от лёгкого смешка в голове отдалось болезненным звоном.

— Силёнок-то хватит? Закрывать?

Мамонт посмотрел ему в глаза и улыбнулся как-то надменно, что совсем не соответствовало его имиджу.

— Хватит, Зимогор. И на Байконур, и на вашу экспедицию вместе с заказчиком. Даже если и начнёшь работы в Манорае, у тебя ничего не получится.

Позавчера ему почти такими же словами говорил это космический мусорщик!

— Я думаю — куда попал? — усмехнулся Олег. — Опять всё те же лица… Только в смокингах.

— Ты о чём?

— Ну да, сначала предупреждение, а потом по башке настучишь… Знакомая тактика!

— Я сегодня же выясню, кто напал, — пообещал Мамонт.

— А что выяснять? Твои коллеги!.. Может, ты и послал.

— Недавно только прилетел и пока не в курсе последних событий. Но вечером буду знать всё.

— Слушай, всемогущий… Ты кто такой? — Зимогор сделал попытку сесть: в лежачем положении чувствовал себя неуютно перед этим снобом.

— Кто? — он встал и протёр уставшие глаза, встряхнулся. — Я же представился…

— Мамонт — звучит внушительно. Но ты случайно не знаком с Иваном Крутым? — между прочим поинтересовался Олег.

— Это кто? Современный композитор?

— Композитор, в какой-то степени. Только музыку не пишет.

— Нет, не знаком, — серьёзно ответил тот.

— Жаль… Пропала бы всякая охота предрекать неудачу. Вот он настоящий мамонт! И несмотря на большевистскую закалку, весьма суеверный человек.

Мамонт будто бы на минуту потерял интерес к разговору, побродил по избе, постоял у окна, щурясь на солнце, и будто зарядился жизнелюбием.

— Хочешь испытать? — внезапно предложил он. — Могу представить наглядный пример с космодрома. Кстати, тебе повезло, и ждать осталось всего пару суток. С Байконура запланирована целая серия запусков. Американские спутники будут забрасывать на орбиту… Так вот они не состоятся. Ни один корабль не взлетит до тех пор, пока Центр управления полётами не изменит траекторию. Так, чтобы отработанные ступени падали в казахские степи или на Васюганские болота. Это несёт дополнительные неувязки и расходы, но ЦУП вынужден будет пойти на это.

— Поставишь Центру ультиматум?

— Что я поставлю — моё дело. — Мамонт вдруг подал руку. — Давай спорить, Зимогор?

— Давай, — вяло согласился тот. — Если послезавтра с Байконура что-нибудь взлетит и в Манораю свалится очередная труба с дерьмом, мы спокойно бурим скважину, а ты берёшь нас под свою крышу, если такой крутой. И чтоб никто больше не ловил в горах и не стучал по башке. Годится условие?

— Годится, — мгновенно согласился Мамонт. — Но если на космодроме случится фальстарт или отсрочка на любой отрезок времени, я не должен видеть в пределах Горного Алтая ни тебя, ни твоей экспедиции.

Зимогор не владел правом решать, это мог делать один человек — Иван Крутой, однако он ни на мгновение не верил, что этот разряженный Мамонт — чиновник или местный горно-алтайский авторитет, а может, то и другое в одном флаконе, имеет какое-то влияние на запуски из Байконура, тем более по международным программам, на которых правительство зарабатывает очень хорошие деньги. Другое дело, мог заранее уже иметь какую-то информацию, что старты сорвутся или будут отложены, и сыграть на этом… Мамонт словно мысли его прочитал.

— Чтоб не было никаких сомнений и кривотолков, — сказал он и принёс с кухни небольшой телевизор. — Лежи и смотри. Сейчас об этой программе день и ночь трещат… И когда не получится с запуском, тоже скажут.

— Здесь света нет, — вспомнил Зимогор. — И телефона.