Сокровища Валькирии. Звёздные раны - Страница 26

Искупая свою вину, Стратиг налил чай в чашку, установил её на серебряный поднос и подал Даре. Тронутая таким вниманием, она погладила его руку и обронила тихо:

— Благодарю тебя… Но всё равно пойду в Манораю.

— Святогор опасается за сокровища, особенно сейчас, в пике фазы Паришу, — между тем продолжал он. — Дело усугубляется ещё и тем, что доморощенные кощеи, захватившие власть в России, хотят поставить добычу манорайской соли на государственный уровень. Для них сейчас слишком хлопотно и накладно, например, строить нефтепроводы и продавать выкаченную из недр земли кровь. Им уже невыгодно добывать золото!.. Они уже мыслят себя бессмертными и хотят торговать вечностью… Должно быть, тебе известно, Мамонт, идея эта не нова и многие поколения кощеев стремились проникнуть хотя бы на территорию, где обитает Атенон. В мире изгоев она известна как Шамбала или Беловодье. Сами они не могут ходить туда: манорайская соль или даже излучение её в Звёздной Ране разрушает всякий искусственный интеллект. Но сейчас совсем нетрудно отыскать честолюбивых и незрячих изгоев, чтобы их руками попытаться добыть соль Вечности. Тем более к ним стихийно возвращается память, и они всё чаще бросаются на поиски своей родины. И это естественно в пике фазы Паришу…

— Всё так свежо в памяти, — Дара заполнила повисшую паузу. — Наш табор кочевал с реки Ганга и мы остановились на ночлег. Там и подошёл ко мне Атенон…

— Я уже это слышал, — оборвал её Стратиг, отчего-то утратив прежнюю внимательность к Даре. — Если Мамонт не знает — расскажешь потом. А сейчас не мешай мне!

Через минуту стало ясно, отчего в распорядителе судеб произошла столь резкая смена настроения. Он вспомнил, что всё ещё находится в рабочем халате, содрал его, швырнул к порогу и, оставшись в простой солдатской рубахе, сел верхом на скамейку, опустил плечи.

— В прошлый раз, когда я отводил изгоев от Манораи, совершил ошибку, — неожиданно признался Стратиг, что было почти невероятно. — Сын Варги Людвига, Святослав, бывший когда-то на празднике Радения у Святогора, не пошёл по стопам отца, поскольку утратил память… А всякий зрячий гой, оставшийся в мире земноводных, порой делает непредсказуемые шаги. Он стал искать Звёздную Рану, и я отвлёк его внимание подобным кратером на Таймыре, — он выпрямился, глянул через плечо на Мамонта. — И он там открыл Звёздную соль — алмазы! Чего не должен был делать… Мало того, изобрёл установку для их добычи, а по сути, новый вид космического оружия. Не зря говорят: заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибёт… Сын Людвига мне нужен был для иных целей. Если бы он повиновался року, этого бы не случилось… А сейчас у Святогора нет Варги, и некому хранить соль Вечности.

— Я так и думала, — вздохнула Дара. — Судьба Мамонта тебе не даёт покоя. Когда ты смиришься и перестанешь завидовать избранникам Валькирий?

— На сей раз я ему не завидую, — неожиданно с горечью произнёс вершитель судеб. — Вкусившему Соли Знаний куда приятнее жить, например, среди изгоев Североамериканских Штатов и чувствовать себя почти богом… Но быть хранителем манорайской соли и испытать бессмертие…

— Да, это на самом деле не зависть, — согласилась она. — Ещё хуже — незаслуженная казнь.

Он вынес эту реплику спокойно, обернулся к Мамонту.

— Ты тоже так считаешь?

Мамонт приблизился к окну и долго смотрел на яркую, по-весеннему девственную зелень липового парка.

— Однажды ты вырубил мне посох, — проговорил он невозмутимо. — Я посчитал это наказанием… Жёстким, справедливым наказанием и повиновался року… Путь Странника привёл к Соли Знаний.

— Путь Варги в Чертогах Святогора приведёт к Вечности, — продолжил Стратиг. — Ты это знаешь лучше меня.

— Лучше выруби мне посох.

Вершитель судеб усмехнулся:

— Не обольщайся, Мамонт! Путь Странника не всегда выводит к истине. Помню, с какой страстью ты ринулся в пещеры, и когда увидел золото, испытал разочарование. И сейчас, вкусивши горькой соли Весты, ты потянулся к сладости и решил, что истинные сокровища — это любовь и ничего больше. Верно?.. Не спорь со мной. Ты должен быть благодарен, ибо я не изменяю твоей судьбы, а выстраиваю перед тобой лестницу, выкладываю ступени, по которым ты поднимаешься вверх. Давно ли ты искренне верил, что сокровища вар-вар — золото, спрятанное в недрах Урала?.. Ступай же выше, тебе открыты все дороги!

Мамонт вспомнил миг, когда вознёс руку, чтобы открыть Книгу Будущего — и не открыл…

— Нет, — проговорил он. — Бессмертие — не мой путь.

— Да, конечно! — не скрывая своего неудовольствия, заговорил Стратиг. — Всё время забываю, с кем имею дело! Ты же избранник! Вещий гой!.. Извини, что нарушил твой урок!.. Но на сей раз выбор сделал не я. И не я оторвал тебя от беззаботного существования Страги Запада.

— Не ты? — вдруг насторожённо спросила Дара. — Если не ты, то кто?

— Мне явился Святогор, — как бы между прочим обронил вершитель судеб.

От упоминания этого имени Мамонт ощутил, как в душе сжалась пружина, будто взвёлся курок. Тем более Стратиг, как опытный актёр, тянул паузу, заставляя собеседника проживать на сцене.

— Имени твоего не назвал, — вновь заговорил он. — Но велел послать к нему Странника, который замерзал вместе с некой девицей под перевалом Дятлова. Я потратил две недели, чтобы установить, кто это там замерзал… И выяснилось, это был ты и девушка по имени Инга.

Дара вдруг оживилась, вскинула головку, несмотря на запреты, подала голос:

— Почему я об этом не знаю?